Статья была напечатана в газете «Нью-Йорк таймс» 19 мая 1918 года.

Лейтенант Борис Бразоль, русская гвардия.

Автор этой статьи зачитал ее недавно в Нью-Йорке сотне представителей русских патриотов. После дискуссии было решено, что лейтенант Бразоль верно изложил настроения участников встречи, состоявшейся в отеле «Савой».

Ошибки великой нации обычно бывают роковыми. Русская революция, родившаяся в ужасное время войны народов, началась с огромной ошибки из-за приказа № 1, запретившего дисциплину в армии, уничтожившего популярную идею уважительного отношения к старшим по званию, заменившего идеи воинской чести и долга бессодержательным выражением «демократизация армии».

После этого приказа подобно его темной тени наступил быстрый и неизбежный распад армии и распад военной мощи России. Русским офицерам стали срывать с плеч погоны; сначала на флоте, а потом и в армии начались массовые убийства офицеров, сопровождавшиеся пытками, каких еще не знала история.

С падением дисциплины началось массовое дезертирство солдат — бесформенно-серое бегство целых полков с фронта «по домам». Солдаты, которые по тем или иным причинам остались в окопах, подвергались систематической обработке немецких агитаторов и ультрасоциалистов. Долгие месяцы в российских войсках продолжалось распространение ядовитых теорий пацифизма. В сторону отбрасывали старые военные знамена, покрытые неувядающей многовековой славой многочисленных войн, а на их месте появлялись черные флаги анархии, на которых русские солдаты, к несчастью, не заметили символическую фигуру прусского орла.

Безусловно, дезорганизация в армии не ограничивалась какими-то отдельными местами. Она приняла массовый характер, и очень быстро военное командование, начиная со штабных офицеров и кончая верховными главнокомандующими, столкнулось с угрозой, исходившей от советов солдатских депутатов. Замечательные командиры Брусилов, Корнилов и Алексеев оказались неугодными солдатской массе. Их здравые голоса, озвучивавшие на московском съезде ужасные пророчества о неотвратимом падении России, если в армии не восстановить дисциплину, заглушили своим словесным треском большевистские лидеры, которые хотели из «великой России» сделать «великое нестроение» и преуспели в этом. Замечательные командиры русской армии сначала попали под подозрение, а затем их стали обвинять в измене, причем те самые люди, которые стояли на неопределимой линии, где кончается Ленин и начинается немецкий шпион.

Таким образом, ослабление военной мощи России углублялось. Осенью 1917 года стало понятно, что Россия больше не сможет воевать против Центральных держав. Но российская армия и флот утратили волю к сопротивлению не под воздействием внешних военных операций. Они утратили ее в результате внутреннего гангренозного процесса, разрушившего саму душу и сердце рядовых солдат и поставившего армию под власть демагогов.

Германское военное командование внимательно следило за процессом внутреннего разложения и распада русской армии, и когда этот процесс достиг кульминационной точки, немцы в полном согласии с большевиками устроили конференцию в Брест-Литовске и заключили «мир», который на десятилетия подчинил Россию их власти. Одновременно с подписанием мирного договора, который на московском съезде единогласно утвердили рабочие и солдатские депутаты, немцы перешли в наступление на всем восточном фронте, и за короткое время захватили весь прибалтийский регион, юго-западную часть Финляндии, бассейн Днепра и почти всю Новороссию с Одессой и Херсоном.

Так погибла русская армия, так исчезла военная мощь России.

Разрушение российской военной мощи должно самым болезненным образом отразиться на стратегическом положении Антанты, особенно в связи с тем, что она ослабила блокаду, которая два с половиной года железным кольцом окружала Центральные державы. В то же время, захват немцами Черного моря чреват последствиями исторической значимости. Прежде всего, Германия обеспечит себе бесперебойный внутренний водный путь от Гамбурга до Батума. Кроме колоссальной стратегической важности, данный маршрут будет иметь огромное коммерческое значение для Центральных держав. Достаточно вспомнить то обстоятельство, что из-за возникновения этого пути индустриальный гамбургский регион получит возможность пользоваться батумской нефтью, а пшеницу с юга России можно будет перевозить по воде в порты северной Германии. Далее, линия Гамбург-Батум откроет широкую перспективу для вторжения в Индию и Белуджистан, что ограничит мощь Британской империи и усилит власть Германской империи в такой степени, что в будущем промышленная конкуренция с ней будет практически невозможна. Единственным законом в мире будет прусский штык. Весь мир станет лишь местом для диктатуры прусского штыка.

И наконец, нельзя не признать тот факт, что разрушение военной мощи России открыло для Германии возможность решить еще одну историческую задачу: создать непрерывную железнодорожную линию Гамбург-Берлин-Владивосток. Это не только пополнит германскую мощь самой богатой землей в мире Сибирью, но что самое важное, даст Германии свободный выход к Тихому океану.

Но после такого предисловия, по поводу которого в немецкой прессе появилась громкая и возмущенная реакция, последовало нечто крайне важное, о чем Берлин красноречиво молчал. А именно, в спину Америке был нанесен удар, который очень долго готовили немцы. Набожная привлекательность хороших немецких бюргеров, моливших Всевышнего: «Боже, покарай Англию», давно уже утратила шарм новизны, и теперь немецкие бюргеры, живущие в Берлине на Вильгельмштрассе, шепчут другую молитву, которая начинается словами «Боже, покарай Америку».

Слышит ли Вашингтон эту произносимую шепотом молитву?

***

Союзники не могут не понимать, что крах России прежде всего будет означать радикальное нарушение равновесия не только в Европе, но и во всем мире.

Только быстрое возрождение военной мощи России и восстановление ее административного порядка может спасти Европу от прусской угрозы. Надо действовать быстро. Ради самосохранения союзные державы должны перейти от слов к делу, от «бархатной перчатки» к «железной руке». В скорости, решительности и твердости, с которой союзники займутся решением русского вопроса, лежит спасение Европы. Союзные державы должны раз и навсегда отринуть страх перед Великороссией, которой нас стращают берлинские дипломаты. В ней, и только в ней кроется надежда на восстановление нарушенного равновесия в мире. Великороссия опасна только для Германии, и только на руинах России может возникнуть великая Германия.

Самым тяжелым ударом по величию России стало отделение Малороссии, которая находится с ней в расовом, языковом и религиозном родстве. Кроме стратегической важности захвата южной России Центральными державами, который стал логическим результатом провозглашения независимости провинциями Малороссии, нельзя не упомянуть тот факт, что потеряв эти провинции, Россия лишилась богатого черноземного региона, в юго-восточной части которого находятся неистощимые запасы угля и металлов. В то же время, Россия лишилась Азовского и Черного морей, а ведь Черное море открывало ей путь к Дарданеллам и к выходу в Средиземное море.

Посреди всеобщего развала и упадка появились большевики. Вернее, они существовали и раньше, и уже в марте берлинский Дойче Банк издал свой знаменитый циркуляр за номером 7433, отдав распоряжение банкам Швейцарии финансировать большевистских лидеров Ленина, Троцкого, Зиновьева, Коллонтай, Сиверса и прочих. Именно им имперское правительство Германии поставило задачу по расчленению России.

На самом деле, устойчивую власть большевиков можно было создать только на развалинах некогда могущественного государства, а сохраниться она могла только благодаря всеобщему терроризму, элементарному грабежу и неслыханному насилию. Все правые классы в России, и прежде всего, интеллектуальные классы, были затерроризированы, и их заставили молчать. Они стали немыми свидетелями гибели всего самого святого, что составляло сущность власти и славы на протяжении тысячелетней истории России. Все здравомыслящие круги российского общества, и особенно «интеллигенция», находились под властью солдатских депутатов, и эта власть была подобна тяжкому бремени, придавившему усталую Россию. Русская интеллигенция была безоружна. Она не могла справиться с солдатскими штыками. Русские интеллигенты хотели, но не могли сбросить жестокую власть неграмотного сброда, который стал единственным вершителем судеб России. Русские интеллигенты были не одиноки в своей борьбе. На окраинах России время от времени возникали и по-прежнему возникают очаги восстаний против большевистского террора. Русские казаки с первых дней большевизма открыто боролись с ним. Корнилов, Каледин, Дутов и Семенов до сих пор являются образцом для России, высоко держа ее знамя. Но сила казаков не безгранична. Арсеналы находятся в руках большевиков. Железные дороги находятся в руках большевиков. Украденное из государственного банка золото находится в руках большевиков. Поэтому борьба казаков с большевиками является неравной.

Но кроме образованных классов и казаков есть еще один элемент, который втайне всеми силами ненавидит большевиков. Это крестьяне, составляющие большинство русского народа. Будучи собственниками земли, они не могут выступать против идеи собственности как таковой. А еще это сотни тысяч и миллионы мелких торговцев, собственников магазинов и приказчиков, а также владельцев мелких крестьянских хозяйств, не говоря уже о промышленных, финансовых и коммерческих кругах русского общества и о крупных фермерах.

Хоть их и подавляет большевистский террор, и грабят банды солдат, они по-прежнему живы, они продолжают мыслить, и их мысли невозможно убить солдатским штыком. Их мысли, национальные по своему фундаментальному проявлению и в основе своей антигерманские, не горят ярким пламенем. Они тлеют едва заметным огнем, который почти погас. Эти русские не могут объединиться в силу достаточно мощную для того, чтобы отвергнуть господство Лениных и Троцких.

Следовательно, союзные державы обязаны иметь в виду, что борьба против большевизма во всех ее проявлениях является составной частью борьбы против германства. Русский большевизм есть оборотная сторона прусской медали с изображенным на ней одноглавым орлом. Недавние военные события показали, что выход России из войны существенно усилил коалицию Центральных держав. Конечно, союзники могли остановить немецкое наступление и предотвратить прорыв франко-британской линии, введя в бой свои резервы. Но разве это является конечной целью борьбы наций против германства, и разве военная проблема союзников сводится к одной только обороне?

Какими иными средствами, кроме возрождения Великороссии, союзные державы могут одержать решающую победу над Центральными державами? Необходимо всеми возможными средствами восстановить восточный фронт до той или иной фазы, в той или иной части. Это нужно для того, чтобы боевые действия против Австрии и Германии можно было одновременно вести с двух сторон — с востока и запада. Иначе эта борьба будет либо совершенно бесплодной, либо слишком дорогостоящей, из-за чего успех обернется для союзников пирровой победой. Какие бы важные задачи ни стояли перед союзниками на западном фронте, и какие бы усилия ни прилагала Пруссия для достижения победы над англо-французскими войсками, союзники ни на один момент не должны забывать Россию.

Уже прошло то время, когда России можно было оказывать культурную поддержку.

В настоящее время существует всего один способ помочь России. Надо организовать многонациональную и панславянскую экспедицию в Россию с целью свержения большевистского правительства, искоренения заразы русской анархии, поддержки патриотических усилий тех чистых русских, которые мужественно и отчаянно борются против большевистского топора, которые искренне хотят видеть Россию сильной и демократической, а Антанте желают победы над Германией и ее союзниками.

В нескольких местах в этом великом континентальном государстве мы видим спорадические вспышки борьбы с властью Ленина и Троцкого. Донские казаки на юго-востоке по-прежнему ведут борьбу. Великие русские военачальники Корнилов и Алексеев объединили усилия на Урале. Знамя восстания поднял Дутов. На юго-западе в Бессарабии с красногвардейскими войсками успешно воюет один из героев победоносной кампании в Галиции генерал Щербачев. На Дальнем Востоке на границах Маньчжурии мы наблюдаем восстание забайкальских казаков под командованием Семенова. В центральной России и особенно в Малороссии существует множество течений открыто антибольшевистского характера. Необходимо срочно объединить все эти отдельные ручейки в один мощный поток целенаправленной борьбы против тех, кто продал Россию в Брест-Литовске за 30 сребреников.

В таких условиях возрождение России возможно только через вооруженную интервенцию. Это даст стране возможность продолжить борьбу с австро-германскими захватчиками и с всепожирающими тенденциями прусского милитаризма.

Союзники должны помнить, что войну с Центральными державами на восточном фронте ни в коем случае не смогут вести слабо организованные солдатские банды, называющие себя красногвардейскими отрядами. При таких условиях русский народ ни в коем случае не захочет, чтобы его армия состояла из красногвардейцев. Троцкий вместе с коллегами из Смольного института издает манифесты, обещая воевать с Германией до конца. В этих целях он собирается создать армию численностью 750 тысяч человек, которая будет состоять из большевистских матросов и солдат. А еще он собирается принять на службу бывших офицеров русской армии, которые за несколько дней до этого подвергались неслыханным пыткам от рук этих самых большевиков. Все эти манифесты Троцкого один большой блеф, один набор лжи, посредством которой он намеревается заручиться симпатиями союзников к большевизму, и таким способом отсрочить на несколько месяцев неизбежное падение прусского большевистского правительства.

Но организация военной интервенции это далеко не простой вопрос. Прежде всего, надо решить, какое место станет плацдармом для высадки союзнических войск. Далее, необходимо очень внимательно и осторожно оценить, каким силам из состава армии можно поручить оказание поддержки национальным устремлениям в России.

Что касается первого вопроса, то здесь необходимо сказать, что самым удобным местом для высадки станет дальневосточное побережье Азии. Не надо высаживаться непосредственно во Владивостоке, хотя конечно, этот порт чрезвычайно важен для союзников, поскольку во Владивостоке сосредоточены военные припасы, которые на протяжении многих месяцев отправляли из Америки и Японии для борьбы с Германией. Очевидно, что союзникам важно защитить эти запасы от возможного захвата австро-германскими военнопленными, которые в количестве 500 тысяч человек разбросаны вдоль сибирской железной дороги. Кроме того, точку высадки надо выбрать в одном из корейских портов, чтобы войска союзников могли оказать непосредственную помощь забайкальским казакам и генералу Хорвату, действующему из Харбина. Высадка на Дальнем Востоке имеет преимущество над всеми другими местами, потому что дружественно настроенный к союзникам Китай обладает обширной территорией, могущей составить тыловой район. Через него по караванным путям можно обеспечивать войска всем необходимым. Независимо от этого переброска войск на дальневосточное побережье будет осуществляться в совершенно нормальных условиях и в полной безопасности от немецких подводных лодок. И наконец, именно на восточном побережье Америке и Японии будет проще всего оказывать помощь с минимальными затратами денег и энергии.

Что касается состава армии союзников, то здесь следует иметь в виду, что Япония силами одной из своих армий сможет сокрушить большевистское движение, по крайней мере, на территории Восточной Сибири. По этой причине время от времени будут раздаваться голоса тех, кто станет требовать проведения интервенции только силами страны восходящего солнца. Однако такое решение вопроса вряд ли будет правильным, ибо независимо от воли японского правительства это положит начало всевозможным лживым толкованиям империалистических наклонностей этого правительства. Разбросанные по всей России германские агенты воспользуются такой односторонней интервенцией как козырной картой в интересах германофилов, основываясь на свежих воспоминаниях о русско-японской войне. А само японское правительство, предвидя возможные последствия от одностороннего вмешательства в российские дела, вряд ли будет благосклонно относиться к такому решению вопроса. Президент Вильсон в попытке сохранить общие принципы демократии первым выразил свое неодобрение по поводу такого решения русского вопроса.

Это предопределяет состав будущей союзнической армии. Она должна быть союзнической во всех смыслах этого слова. Активное участие в решении русского вопроса нельзя ограничивать той или иной силой или даже политическим сочетанием этих сил. Силы должны принадлежать всем тем державам, которые воодушевлены единственной целью борьбы с прусским милитаризмом, и теперь ведут такую борьбу не на жизнь, а на смерть с Центральными державами.

По сути дела неважно, будет та или иная держава представлена в союзной армии в равном количестве с другими державами. Важно только то, чтобы в целях военного вмешательства в российские дела осуществлялось по-настоящему союзническое управление. Это в полной мере гарантирует России защиту от любого возможного нападения на ее суверенитет со стороны того или иного политического сочетания сил.

Крайне важно, чтобы в этой военной экспедиции приняли обширное участие славянские подразделения. Такое участие докажет русскому народу, что союзные державы ни в коей мере не собираются нарушать его суверенитет и создавать угрозу его национальному достоинству, но напротив, эти державы руководствуются только одной целью: разрушить основы большевистского террора, и тем самым дать русской нации возможность выбраться из западни, в которую ее заманивают своими интригами германские агенты.

В Америке проживает огромное множество славян, особенно поляков, для которых победа Германии равноценна смерти. Например, Польша не может не осознавать, что ее будущая судьба тесно связана с судьбой великой братской нации. Она не может не понимать (и она понимает), что Россия по итогам Брест-Литовской конференции сократилась до территориальных границ 14 века, стала жертвой экономического грабежа со стороны Германии и испытала политическое бесчестие. Она должна понимать, что такая Россия в будущем не сможет оказывать никакую помощь польскому народу, который при таких обстоятельствах несомненно попадет под прусское иго. Следовательно, поляки, как и другие славяне, с радостью будут воевать за великую Россию, за идеалы свободной Славонии.

В американской армии немало славян, и их в скором времени могут направить на поля сражений во Францию, где они, конечно же, будут доблестно и отважно сражаться с германскими ордами. Но наверное, было бы лучше отправить их на Дальний Восток на борьбу с большевистскими бандами во имя величия и славы России, которая так тесно связана с ними узами крови. Находясь там среди союзнических войск, славяне смогут сформировать боевой кулак, вокруг которого как вокруг боевого знамени сплотятся все истинные сыны России, все те, кто выступает за свой политический суверенитет, за свою культурную силу и за свое демократическое будущее.